Жарким утром девятого июля 1942 года никто в селе Узкое не ждал беды. Люди неодобрительно покачивали головами, посматривая на не по-утреннему горячее солнце. Слишком уж парило. Дело определенно шло к дождю. А на дворе сенокос. Война войной, а крестьянскую работу никто не отменял. И самим скотину кормить надо, да и для партизан сено тоже потребуется.
.jpg)
И вдруг тишину тихого деревенского утра взбудоражила песня. Да какая песня! Наша, советская. Несколько десятков молодых мужских голосов пели хорошо всем известную песню «Катюша». Радостная растерянность овладела жителями Узкого.
Сердца людей наполнились радостью. Значит, и здесь прогнали фашистов.
А по улицам Узкого и в самом деле шагал отряд. Человек тридцать или сорок хорошо вооруженных молодых парней дружно чеканили шаг под боевую советскую песню. Большинство из них было одето в красноармейскую форму, правда, без петлиц, и вооружено русскими винтовками и автоматами. Но кое-где в строю шагали люди в немецких мундирах с немецким оружием в руках. Но и они тоже пели и пели по-русски.
Местные жители приняли их за красноармейских партизан.
Вскоре по домам забегал староста Алексашин, созывая народ. Но и без зова все потянулись к месту, где остановился отряд, около прибывших собралось всё население села Узкое. Люди верили, что сейчас услышат радостные новости о том, что немцев прогнали.
А тем временем староста угодливой рысцой подбежал к командиру отряда, одетому в немецкий мундир и доложил о том, что все жители до одного согнаны.
Командир отряда, высокий темноволосый человек с хорошей военной выправкой, взобрался на подставленный старостой табурет, оглядел толпу мутными хмельными глазами. Затем вытащил из кармана лист бумаги, развернул и долго вглядывался в него, видимо, не сразу разбирая написанное. Толпа молчала в растерянности, даже не сразу заметив, что пришедшие окружили её и вскинули оружие. Громко выкрикивая фамилии жителей села, он указывал им место, куда они должны пройти.
Люди, услышав свою фамилию, выходили из толпы, кто немного растерянный, кто смущённый. Но испуганных ещё не было. Их сразу окружили вооружённые люди. По указанию командира вместе со взрослыми выходили и дети, среди названных были даже младенцы. Никто не знал, что ожидает через несколько минут тех, чьи фамилии значились в списке. Всего таким образом было вызвано двадцать шесть человек от грудных детей до седых стариков.
Командир отряда, закончив вызывать, старательно спрятал список в карман, несколько мгновений молча оглядывал толпу, басовито откашлялся и затем, указав на вызванных им людей сказал, что их сейчас будут расстреливать.
Охваченная ужасом толпа молчала. Только сейчас они стали понимать, что это не советские солдаты, а карательные отряд «Гетман». Стоявший на табурете мужчина подтвердил, что он командир касательного отряда и пришёл расправится со всеми, кто хоть как-то помогает партизанам.
Жертвы только сейчас поняли, что это не жестокая шутка пьяного садиста, а страшная неотвратима правда. Полумертвые от ужаса и предсмертной тоски, они двинулись к месту казни. До него, до глубокой, давно уже выкопанной кем-то ямы в заброшенном саду, было около ста пятидесяти метров. Следом солдаты погнали толпу односельчан. Рыдания и просьбы помиловать ни в чем не повинных людей огласили улицу. Но командир отряда шагал рядом с конвоирами, не обращая внимания на слёзы и мольбы. Казалось, он их даже не слышал.
Вдруг среди жертв почти перед самой ямой произошла какая-то заминка. Одна из женщин неожиданно тяжело опустилась на землю. Послышался стон, и приговорённые столпились, прикрыв собой лежавшую на земле женщину.
Женский голос из толпы молил не губить младенца, но командир карателей, зло сверкнув глазами, с издевкой ответил, что в яму пойдут все, ибо нечего врагов плодить.
Подгоняемые ударами прикладов, смертники двинулись дальше. Через несколько минут они уже стояли на краю глубокой ямы.
В эту страшную минуту с особой силой проявилась высокая душевная чистота русских людей, их презрение к врагу, любовь к своему народу. Стоя на краю могилы, они нашли в себе силы попытаться спасти маленьких девочек. Заслонив их от карателей, взрослые велели им спрятаться в валках сена, лежавших около ямы.
Командир подал команду, затрещали автоматы, дико закричали стоявшие в оцепленной толпе женщины, стиснули зубы побелевшие от страха и бессилия мужчины. Около ямы выросла груда окровавленных тел. Палачи хладнокровно добивали раненых выстрелами в упор.
В этот момент один из карателей заметил детские платьишки, видневшиеся из-под сена. Он подошёл, откинул ногой сено и, увидев девочек, одной очередью из автомата убил обеих.
Сразу же после расстрела, не обращая внимания на рыдавших над трупами жителей деревни Узкое, карательный отряд построился. И, заглушая рыдания и вопли людей, строевым шагом под весёлую песню спокойно пошёл дальше. Следом медленно потянулся обоз. На возах лежало имущество, взятое в домах расстрелянных семей. Мычали привязанные к телегам коровы.
Следующими жертвами карательного отряда «Гетман» стали жители деревень Кареево и Плеханово. Их вместе заблаговременно позвал местный староста. Люди поверили предателю и собрались в назначенном им месте. Они ждали, не подозревая, что многие из них терпеливо ожидают собственную смерть. Всё, что произошло в Кареево, очень походило на совершившееся в селе Узкое. Каратели расстреляли здесь четырнадцать человек.
Слух о том, что каратели натворили в Узком, быстро распространился по окрестным деревням. Многим из тех, кого каратели должны были уничтожить, удалось скрыться. Теперь уже никого не мог обмануть приход в деревню отряда, поющего советскую песню, и сам командир и его подручные понимали, что их хозяева будут недовольны, если так стремительно начатая операция в итоге закончится малой, с точки зрения фашистов, кровью.
Староста деревня Вязовая, зная о приходе карателей, заранее собрал всех жителей и предупредил, что неявившихся разыщут и расстреляют, так как немцы якобы будут допрашивать всех о советских лётчиках, недавно приземлившихся на парашютах около Вязовой и где-то скрывающихся. Слухи о приземлении советских летчиков действительно ходили по деревням, и жители, поверив старосте, собрались.
Когда жители поняли, что добровольно пришли на казнь, было слишком поздно. Попытка жителей Вязовой помешать расстрелу или спасти хотя бы обреченных детей привела к угрозам карателей перестрелять всех. Пожилая женщина, попытавшаяся спасти своих внуков, была расстреляна командиром карательного отряда очередью из автомата.
Смерть старой женщины, казалось, придала силы обреченным. Они без жалоб и просьб о помиловании, скорбно, но с достоинством пошли к месту казни — лугу около деревни.
Следующим местом расправы, куда двинулся карательный отряд, стало село Мымрино. К тому времени обоз с награбленным добром увеличился втрое.
Староста села Мымрино ещё днём предупредил односельчан, чтоб никто из них не отлучался из дома. По сигналу пожарного колокола все должны были явиться к его избе.
Около шести часов вечера колокол зазвонил. Люди начали сходиться к дому старосты. Задержавшихся подгоняли прикладами полицаи и уже ворвавшиеся в село каратели. Далее всё пошло по тому же страшному сценарию.
Закончив кровавую расправу, каратели собрались уходить. Но из груды тел расстрелянных послышались стоны. Это был восьмилетний мальчик, ранение которого оказалось несмертельным. Часть отряда вернулась, фашисты еще раз прошлись автоматной очередью по телам. Стоны смолкли, мальчик был добит. А карательный отряд отправился в деревню Пешкова, где всю ночь кутил и пьянствовал.
Это был всего лишь один день деятельность карательного отряда «Гетман». А таких страшных дней было много, ведь он просуществовал на территории Знаменского района несколько месяцев.
